9 сентября, четверг
День
Дорога от парома к Внешним воротам Ремесленного города.

Я шел от парома к воротам. Ничего интересного со мной или вокруг, не происходило. И я был этому скорее рад, нежели наоборот. Нижний город жил своей повседневной жизнью. До толпы людей и нелюдей, торопящихся в город, ему не было никакого дела. Разве что дети, посматривали иногда в сторону дороги, но взгляды их были вялыми, без любопытства. Оно и понятно. Живущие в столице мира, они, успели уже насмотреться на всякое.
Возле некоторых калиток, прямо вдоль дороги, жались к скособоченным заборам самопальные прилавки, за которыми присматривали дети или старушки, такие ветхие, что казалось, плюнь – и рассыпятся. С прилавков этих торговали нехитрой утварью или плодами из собственного сада.
В одном дворе, с забором настолько упавшим, что он буквально лежал на земле, девчушка лет девяти, склонившись над огромным деревянным корытом, мыла в нем кошку. Кошка, совершенно обалдевшая от воды, и цепкой детской ручонки, схватившей ее за шкирку, только таращила глаза и жалобно мяукала, не пытаясь увернуться от растрепанной мочалки.
Засмотревшись, я споткнулся о камень, торчащий прямо посреди дороги, и чуть не растянулся на земле.

9 сентября, четверг
День
Дорога от парома к Внешним воротам Ремесленного города.

То, что за дорогой, по которой я шел, следили и по мере надобности приводили в порядок, было видно и слепому пьяному троллю. Но дорога - это единственное за чем следили, на дома, заборы и прочее, всем было давно и крепко плевать. Бабуськи, сидевшие за прилавками по обе стороны дороги, не обращая внимание на отсутствие торговли, сплетничали друг с другом. За щербатым забором сновала ребятня. Почти идиллия. Трущобная версия. После гомона на переправе и самом пароме, было спокойней и значительно тише. Эх, после дороги помыться бы, да в горячей воде. Опосля, можно и чего ни будь выпить да пожрать. А то после парома в желудке начинает урчать как-то подозрительно. Что бы как-то заглушить расшалившиеся кишки я достал яблоко, и с хрустом откусил кусок. Ворота были уже не вдалеке, о чем свидетельствовали сами ворота, и толпа народу под ними. До чего же суетный народ - эти люди. Гомонят, копошатся, торопятся, будто за ними гонятся тысяча и один снежный огр. Я откинул капюшон с головы и вытер пот со лба. Несмотря на сентябрь, было достаточно тепло. Яблоко уже превративщееся в огрызок, я выбросил в сточную канаву. Подошел к воротам на столько, на сколько позволяла толпа медленно в ползавшая в них.

ГМ: Капитан стражи. Не начальник.

- Доставка почты.
Я протянул стражнику свои подорожные, которые держал наготове, и грифон. Я запоздало сообразил, что следовало разменять монету раньше, еще до ворот. Последнюю разменянную горсть я ведь отдал за проезд на пароме, а со стражника сталось бы «по рассеянности» позабыть дать мне сдачу. Серебряной монеты хватило бы, чтоб оплатить проход в город десятка пеших. Подобной благотворительностью я не готов был заниматься. Грифон – не последние мои деньги, конечно, но скромный образ жизни приучит молодого оболтуса, вроде меня, считать каждую гарпию.
С тоской, я смотрел, как моя монета исчезает в широкой лапе стражника, и думал, буду я сегодня нормально ужинать, или нет.

-- Ремесленный город/Бульвар Мастеров

Я медленно продирался сквозь толпу, которая к моему удивлению ворчала, что-то вроде - «Здесь живая очередь. Куда ты лезешь?». На что я огрызался - «Не - "Куда ты лезешь?", а "Проходите святой отче."».
Добравшись до ворот, я заметил того самого белобрысого, с парома. Он как раз расплачивался со стражником, и почему-то грифоном, а так как никакого обоза этот малец вести не мог, хрен бы кто ему молодому доверил. Ладно, от добра, добра не ищут, так вроде говаривала моя бабка, чтоб ей хорошо спалось.
- Ну ты и резвый, ели за тобой успел, лешего тебе под одеяло. - И, обернувшись, к заметно поскучневшему стражнику, сладко улыбнувшись, пробурчал.
- Он со мной, у нас важные и срочные дела в городе, если вас не затруднит, можно по быстрее?
Тот, насупившись и что-то бурча начал отсчитывать листоухому сдачу, я тем временем достал свой храмовый знак.
Надо будет к своим «зяленым» заскочить, узнать что здесь к чему, да справиться на счет теплого сортира, горячей ванной, и обильного обеда, со всякими излишествами. В виде слезы подземных дев.*
Стражник тем временем закончил свою бухгалтерию, и мы с lohassy** двинулись дальше.
- Ты не в курсе, где в этом гхоллом задраном муравейнике нотариус? - Как и все порядочные гоблины, я не любил открытых пространств и большого скопления народу. Не могу сказать что – это сильно напрягало, было просто как то не по себе.

*Слезы горных, подземных дев- ядреный самогон, что гонят гномы.
** Lohassy - прозвище эльфов; самим Лесным народом воспринимается как исключительно обидное. В действительности же означает просто "листоухий оболтус". Существует более мягкий вариант - l'hassy, означающий примерно следующее: "Я знаю, что ты - несносное и глупое существо, но все равно испытываю к тебе симпатию".

ГМ: Ай-ай-ай, как не хорошо! За стражника отыгрывать, когда за него уже играет кто-то. В данном случае мастер. На этот раз прощаю. В следующий раз буду рявкать мастерским рявком.